"Unele probleme ale dezvoltării limbii moldoveneşti în lumina învăţăturii lui I.V.Stalin" (despre ortografia şi alte aspecte ale limbii moldoveneşti, învinuiri la adresa oponenţilor rusificării limbii moldoveneşti) ( 4-5.10.1951)

Ziarul "Sovetskaia Moldavia", Chişinău	04.10.1951
"Unele probleme ale dezvoltării limbii moldoveneşti în lumina învăţăturii lui I.V.Stalin" (despre ortografia şi alte aspecte ale limbii moldoveneşti, învinuiri la adresa oponenţilor rusificării limbii moldoveneşti) ( 4-5.10.1951)
the original: (547KB)	Author : Ciobanu Ivan Dmitrievici - scriitor, filolog, director al In-tului de istorie, limbă şi lit. (1946-52), rectorul Institutului Pedagogic din Chişinău(1952-56)
updated: 2007-04-15 14:54:12

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ РАЗВИТИЯ МОЛДАВСКОГО ЯЗЫКА
В СВЕТЕ УЧЕНИЯ И. В. СТАЛИНА

Труды И. В. Сталина по вопросам языкознания направили науку о языке по материалистическому, подлинно научному пути, подняли советское языкознание на высшую ступень развития. Труды товарища Сталина являются ключом к решению многих неотложных теоретических и практических вопросов молдавского языка.
И. В. Сталин говорит: «...некоторые местные диалекты в процессе образования наций могут лечь в основу национальных языков и развиться в самостоятельные национальные языки». Иллюстрируя это положение, товарищ Сталин приводит в качестве примеров курско-орловский диалект, который лег в основу русского национального языка, полтавско-киевский диалект, который лег в основу украинского национального языка.
Какой же диалект лег в основу молдавского национального языка? Справедливо будет считать, что таким диалектом был говор центральной части Молдавии от Прута до заднестровья, где расположена наиболее компактная масса молдавского населения.
Возникает законный вопрос; в какой мере современный молдавский литературный язык соответствует языку населения указанной центральной части Молдавии?
Принятый ныне молдавский алфавит основан на русской графике и отвечает, в основном, молдавской специфике. Это устанавливалось на протяжении веков и в настоящее время почти не вызывает возражения или затруднений в письме. Расхождения имеются в орфографии молдавского языка. Современный литературный молдавский язык и его орфография во многих частностях не имеют опоры в говоре населения центральной части республики.
Прежде всего следует отметить, что аффрикаты Ч не слышно в народно-разговорном молдавском языке. Даже такие слова славянского происхождения как час, чоботы, печать, которые очень давно вошли в наш язык, в Молдавской ССР произносятся так: шяс, шиботэ, пешятэ. Только в поздних заимствованиях слышится Ч - чай, чек, чиновник, чашкэ. В то же время наша орфография до сих пор придерживается письменности далекого прошлого, где аффриката Ч встречалась почти везде, хотя она характерна для румынского, а не для молдавского языка. Нам думается, что следует решительно пересмотреть существующие орфографические правила и взять за основу написания народно-разговорное произношение центральной части МССР, в котором, по данным диалектологии, слышно только Ш мягкое, бытующее в живом языке с давних времен.
То же самое происходит и с некоторыми другими согласными. В молдавском литературном языке есть группа губо-губных и губо-зубных согласных - п, б, м, ф, в (пепт, бине, мик, фер, вин), которые не бытовали и не бытуют в живом языке молдавского народа. Об этом неопровержимо свидетельствуют выводы многих ученых.
Д. Кантемир в труде «Описание Молдавии» еще в конце XVII в. говорил, что женщины-молдаванки произносят: гине, кятрэ, ник, гие и т. д. Кантемир при этом отмечает, что над мужчиной, произносящим эти слова так, смеются.
Составитель молдавской грамматики 1865 г., изданной в Кишиневе, И. Дончев, сделавший первую попытку латинизации и направления молдавского языка по линии единого общерумынского языка, подметил разницу написания п, б, м, ф, в, ч и некоторых других согласных и гласных и их произношения в живой разговорной речи народа. Дончев пишет: «Противно правилам грамматическим и филологическим иныя буквы, согласные и гласные, в живой румынской речи (разговоре) многими употребляются одни буквы вместо других... чего бы не следовало, так как непомерно искажают слух и достоинство разговора такою какафониею (неблагозвучием)...» Тут же приводятся и примеры такого несоответствия: b-gh (bine-ghine); ç-ş (çapâ- şapâ); z-dz (frunză-frundză); e-i (bate-bati); f-ş (ferbe-şerbe); m-n (mie-nie); p-ch (pept- chept); v-g (vin-gin).
К подобным же выводам приходит и современный румынский ученый Ал. Росетти засвидетельствовавший палатализацию губных ф и п еще в XVI в.
По свидетельству Д. Кантемира палатализация согласных полностью существовала в народно-разговорном языке к концу XVII в. Однако официально-бюрократическая верхушка общества считала что такое произношение «грубое», «непо мерно искажает слух и достоинство разговора» и презрительно именовало его «какафонией». Народ же на протяжении последних 300 - 400 лет сохранял в своей разговорной речи вышеуказанную специфику молдавского языка.
Выдающийся советский ученый-романист проф. М. В. Сергиевский также отмечал, что палатализация не отражена в памятниках прошлого по причине традиций в письменности и под влиянием речи господствующих классов. Здесь уместно вспомнить указание И. В. Сталина о том, что классы не безразличны к языку и стараются использовать его в своих интересах. Верхушечные слои аристократии и буржуазии всегда вносят «некоторое количество выра жений и оборотов речи, отличающихся изысканностью, галантностью и свободные от «грубых» выражений и оборотов национального языка».
Сохранение в разговорной речи губо-губных и губо-зубных звуков характерно для румынского языка. Там они являются народными формами. В молдавском же языке они сохранились только в письменности.
Чем же объясняется расхождение молдавской письменности и живого разговорного языка, расхождение, установившееся до революции, остатки которого очень трудно изживаются в действующей ныне орфографии?
Ответ мы находим в трудах, упомянутого нами проф. М. В. Сергиевского. Он говорит, что это расхождение относится к XVII в., когда на молдавском языке началось книгопечатание. В основу орфографии первой молдавской печатной книги («Казания» - 1643 г.) легла существовавшая уже сто лет до этого валашская орфография книгопечатника Кореси.
Валашский язык, в основе которого лежит мунтянский диалект - говор Центральной и Северной Мунтении (той части Румынии, где находится ее столица - Бухарест) и Южной Трансильвании, отраженный в литературе впервые Кореси, стал господствующим по всей территории Румынии.
Безусловно, «Казания» отражает во многих отношениях специфичность молдавского языка. Но вследствие большого родства валашского и молдавского языков, молдавский литературный язык, принятый в печатных книгах, не мог освободиться в отдельных случаях от мунтенизмов и не мог больше следовать своей самобытности. В то же время происходил обратный процесс взаимовлияния языков. Начиная с XVII в., выдающиеся молдавские писателя и летописцы Г. Уреке, М. Костин, И. Некулче, И. Крянгэ и др. внесли большую лепту в румынский литературный язык, намного обогатив его средствами молдавского языка.
Как мы видели из приведенных выше примеров, отправным пунктом молдавской современной орфографии является в ряде случаев мунтянский диалект, легший по праву в основу румынского общенародного языка. Именно поэтому во многих отношениях современный молдавский литературный язык и его орфография не имеют опоры ни в центральном говоре МССР, который служит основой молдавского языка, ни в каком-либо другом молдавском говоре.
Сейчас, когда благодаря советской власти грамотность стала достоянием широких народных масс, существует определенная тенденция вытеснить старые, архаические формы письменности, заменить их формами, позаимствованными из народно-разговорной речи. Думается, что при этом не следует упорствовать и сохранять искусственную, немолдавскую орфографию (пепт, бине, мик, вин и т. д.). Необходимо всем лингвистам прислушаться к требованиям народа и в свете этих требований работать над усовершенствованием молдавской орфографии и орфоэпии.
Перейдем к правописанию заимствованных слов. В словах, пришедших из русского языка, мы справедливо употребляем правописание, вытекающее из внутренних законов развития молдавского языка. Например: «революционар», а не «революционер» (подобно тому, как пишутся кожокар, чоботар, петрар и т. д.), «старосте», «дежурне», «вожате», «звеноу», а не «староста», «дежурный», «вожатый», «звено», в соответствии с орфографией молдавских слов (фрате, пэрете, боу).
Но существует множество слов и терминов, которые не имеют специфически-молдавского правописания. Исторически на территории Бессарабии для них вырабатывалось русское правописание (гигиена, гегемония, арифметикэ, химия, генерал, география).
Так писалось в традиционной молдавской письменности, начиная с XVII в. (летописи, религиозная литература, география 1795 г.) вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции. Так говорилось в прошлом и говорится сейчас широкими народными массами. Следовательно, только такая орфография может быть научно правильной. Но с 1918 г., когда боярская Румыния незаконно захватила Бессарабию, молдавский язык, как и русский, был запрещен. В насильственно навязанном молдавскому народу румынском языке была для этих слов французская орфография. Писали: хижиенэ, хежемоние, аритметикэ, кимие, женерал, жеографие.
Такое написание слов осталось и сейчас. Совершенно понятно, что оно противоречит историческим, политическим и практическим требованиям, предъявляемым к языку нашим народом.
Больше того, у нас есть группка товарищей, которые ошибочно считают, что французское орфографирование наиболее приемлемо для молдавского языка. Эти люди исходят из своего субъективного мнения: правильно так, как их учили в румынских буржуазных вузах. Русское орфографирование указанных слов они называют русификацией, диалектизмами, просторечием, точнее - народной «грубостью». Во всей истории молдавской письменности, начиная от XVII - XVIII вв. (Г. Уреке, М. Костин, И. Некулче, география 1795 г.), географические собственные имена произносились и писались по-русски: Китай, Варшава, Крым, Испания, Париж, Литва, Рим, Швеция, Фраиция и т. д. Так произносятся эти слова и в настоящее время в народе. Так они и пишутся, согласно ныне действующей орфографии. Тем не менее такое орфографирование подвергается постоянным нападкам со стороны отдельных лиц под тем предлогом, что мы, мол, игнорируем нормы молдавского языка, нарушаем его «специфику», руссифицируем язык. Предлагается писать указанные географические собственные названия опять же на французский, английский лад: Кина, Варшовия, Данемарка, Кримея, Спания, Литуания, Рома, Суедия, Парис и т. д.
Высказывания такого рода «критиков» вызывают справедливое возмущение людей, честно работающих на фронте национальной культуры Молдавии. Непозволительно игнорировать тот исторический факт, что молдавский народ жил и живет среди славян - русских и украинцев, в их окружении, что он на протяжении всей своей истории тяготеет к ним. Правописание географических названий пришло к нам из русского языка с незапамятных времен. Оно кристаллизировалось по внутренним законам развития молдавского языка, имеет действительно исторический характер и следовательно, правильно.
При изучении законов молдавского языка и совершенствовании его орфографии и литературных норм мы должны всегда помнить мудрые слова товарища Сталина: «Язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка».
Следующий очень важный вопрос молдавского языкознания - пути обогащения лексики языка вообще и терминологии, в частности. Наш институт стоит на той точке зрения, что, усваивая критически язык писателей прошлого, обогащать молдавскую лексику следует, в первую очередь, за счет богатств основного словарного фонда, который «дает языку базу для образования новых слов», за счет живого народно-разговорного языка, пословиц, идеоматических выражений, а также с помощью префиксов и суффиксов. Следовательно, нам нечего отстраняться от таких народных, в действительности достаточно литературных слов и форм, как: аист, аму, аяста, аиштя, ямуш, ой адуче, ор фаче, кушмэ, а кити, а журуи, а се инжи, а пробози, мынештергурэ, а тэмэдуи и т. д., которые употребляются повсеместно в молдавском народе, являясь частью основного словарного фонда молдавского языка. Эти слова постоянно употребляются молдавскими писателями XIX в., в особенности Крянгой, а также современными писателями - тт. Канной, Лупаном и др.
Мы стоим за то, чтобы использовать полностью основной словарный фонд. Однако делать это следует разборчиво, чтобы не засорять язык узкоместными диалектизмами.
Обогащение языка идет также и путем расширения значения слов. Например, до Октябрьской революции слово а ынтреба (спрашивать) имело значение только вопроса. Теперь оно обозначает и проблему и задачу. Слово мряжэ означало только сеть для ловли рыбы. Теперь употребляется: мряжэ де телефоане (телефонная сеть), мряжа кэилор фэрате (железнодорожная сеть). Аналогичный процесс мы замечаем и в других словах: ынтречере - перегонки, состязания (теперь - ынтречеря сочиалистэ - социалистическое соревнование), ынвоялэ - соглашение (теперь - условие) и т. д.
Средства для выражения научной терминологии можно зачастую найти в народно-разговорной речи. Но у нас, как правило, отказываются от этого пути и берут терминологию из того же французского арсенала.
Все, чего нехватает молдавскому языку, мы должны заимствовать из самого понятного и близкого молдаванам русского языка, так как это богатейший язык мира, который служит образцом не только для всех народов СССР, но и для всего прогрессивного человечества. Русский язык является вторым родным языком народов нашей страны. «На русском языке,-справедливо замечает акад. В. В. Виноградов,- мыслят и говорят, как на родном, миллионы людей разных национальностей. Великий русский язык стал неиссякаемым источником обогащения языков всех народов Советского Союза».
Заимствования из русского языка должны идти, на наш взгляд, по двум линиям. Во-первых, путем калькирования: середняк - мижлокаш, всесоюзный - тотунионал, всеобщий - тотдеобште, влиять - а ынрыури, впечатлять - а ынтипэри и т. д.
Конечно, и при этом следует действовать осмотрительно, чтобы не засорять язык надуманными словообразованиями.
Во-вторых, можно прямо заимствовать из русского языка не только интернациональные слова и термины, но и «русскую общественно-политическую лексику» (Виноградов) и терминологию. Такой процесс у нас частично осуществляется. В нашу литературу вошли слова: пропуск, броневик, забойщик, прицепщик, звеноу, забастовка, путьовкэ, утреник, подшипник, паровик, наушник и др. И все же до сих пор у незначительной части работников культурного фронта Молдавии имеется тенденция игнорировать заимствование слов и терминов из русского языка. Исходя из указаний товарища Сталина об изучении языка в связи с историей народа, носителя языка, руководствуясь политикой нашей партии и учитывая чаяния молдавского народа, институт считает, что западноевропейская лексика и терминология чужда молдавскому народу.
Кое-кто также возражает против употребления молдавских калькированных слов - ынрыурире, ынтипэрире, ынвоялэ. Взамен их предлагаются непременно французские, непонятные нашему народу слова: инфлуенцие, импресие, кондицие и т. д.
Совершенно ясно, что даже при условии отказа от молдавских калькированных слов, можно с успехом оставить в употреблении русские: влияние, впечатление, условие и др. Тем более, что такие русские слова легко поддаются внутренним законам развития молдавского языка. Или, например, к чему употреблять: шомаж, дефиницие, експлозие, тентакул, алианцэ, челулэ, премизэ, ордин, сентинцэ, интерогаториу и другие слова западноевропейского происхождения? Ведь ближе, удобнее, понятнее, естественнее заимствовать из русского языка равнозначащие слова: безработицэ, определение, взрыв, щупальце, союз, клеткэ, предпосылкэ, приговор, допрос, приказ и т. д.?
Характерно, что французизмы не прививаются в разговорной речи нашего народа. Вводя их, мы насилуем язык, усложняем его. К тем товарищам, которые ратуют за западную ориентацию в обогащении молдавского языка, вполне применимо высказывание журнала «Большевик», который писал, что «для буржуазных националистов характерна была также попытка ориентировать развитие языков народов СССР на заимствование из зарубежных языков» («Большевик», № 8, 1951 г., стр. 41).
Конечно, нельзя ограничивать обогащение молдавского языка только русскими словами. Мы всегда допускали пополнение нашего языка и за счет западных языков. Но, к сожалению, практика показала, что это лишь послужило лазейкой для тех, кто стремится засорить молдавский язык чуждыми нам западноевропейскими варваризмами.
Между прочим, в современной Румынии, из языка которой некоторые товарищи переносят французизмы в молдавский язык, теперь также ставят и решают вопросы языка в свете учения товарища Сталина, заменяют юридическую, административную и научную терминологию французского и латинского происхождения, введенную в румынский язык буржуазно-помещичьей верхушкой, непонятную и сегодня широким массам народа, терминологией, взятой из живого разговорного языка.
У нас существует два, друг друга исключающих, взгляда на вопросы развития молдавского языка. Сторонники первого взгляда признают самобытность молдавского языка, критически осваивают языковое наследие прошлого, исходят из народно-разговорного, живого молдавского языка, ориентируются в отдельных вопросах орфографии и терминологии на русский, межнациональный язык народов СССР. Что касается сторонников второго взгляда, то они ратуют за архаичность молдавского языка, за официально-канцелярский язык прошлого. Они игнорируют молдавскую народно-разговорную речь, утверждая, что - это диалект, с которым не следует считаться, шельмуют практику ориентации на межнациональный русский язык в вопросах орфографии, лексики и, особенно, терминологии, ориентируются на западную культуру, заимствуя французские, латинские, итальянские слова из румынского языка, игнорируют специфику и внутренние законы развития молдавского языка.
И в нашем институте бывший сотрудник Г. Ф. Богач при активной поддержке В. П. Коробана, взгляды которого были предметом критики на III съезде КП(б) Молдавии и на страницах газеты «Правда», вел зачастую скрытую нигилистическую и космополитическую линию на отрицание самобытности молдавского языка, его истории, его связи с русским языком, на преклонение перед западной культурой. Богач, например, выступая против заимствований из русского языка, утверждает, что «первая причина путаницы - умышленное стремление отождествить структуру молдавского языка и основной словарный фонд молдавского языка с русским языком». А это не что иное, как попытка, под предлогом борьбы за «чистоту» молдавского языка, оградить его от благотворного влияния русского языка.
Конечно, против искусственного внесения французских слов в молдавский язык Богач не выступает, его это вовсе не беспокоит. Он договорился до того, что заявил, что всем нам должно быть безразлично, какого происхождения язык, лишь бы «он был силен».
Возражая против линии Института, которая учитывает специфику, самобытность молдавского языка, Богач заявляет, что «вторая путаница - это ориентация литературного языка на диалект, отказ от литературного языка», «стремление к просторечию». Молдавский язык, сложившийся веками, Богач считает диалектом. Но Богач не оригинален. Он только последователь. Буржуазные молдаво-румынские националисты в прошлом тоже считали молдавский язык диалектом, а румынский язык выдавали за молдавский литературный язык. Таким образом, Богач в своих высказываниях выглядит ярым последователем марровского «нового ученья» о языке, которое культивировало нигилистическое, ликвидаторское отношение к национальным языкам.
Эти измышления Богача поддерживал научный сотрудник института В. П. Коробан, который выступал с ложной теорией разделения молдавского языка на диалекты - правобережный и левобережный. Низводя молдавский язык до уровня диалекта, Коробан утверждает, что еще нужно научно доказать существование молдавского самостоятельного языка. На расширенном заседании Ученого совета 15-16 декабря 1950 г. Коробан заявил: «...для нас самое главное это вопрос: является ли молдавский язык романским? Конечно, очень важно, каким будет язык, потому что отсюда исходит словообразование». Этим самым Коробан хотел утвердить мысль о том, что молдавский язык должен обогащаться только за счет западноевропейских романских языков.
Странными и непонятными кажутся нам взгляды писателя Е. Н. Букова, который в каждом своем «филологическом» выступлении поддерживает богачей и коробанов.
Буржуазный национализм в вопросах развития молдавского языка как раз и проявляется в отходе от народно-разговорного языка, в идеализации архаических форм, в отказе от заимствования из русского языка, в ориентации на зарубежные западноевропейские языки, в отрицании самобытности молдавского национального языка в низведении его до положения диалекта.
Эти опасные тенденции в отношении развития молдавского языка, к сожалению, живут еще среди некоторых писателей Молдавии. Чего стоит хотя бы «мнение» такого апологета архаических форм и норм румынского языка в ущерб самобытности молдавского языка, как В. Г. Галиц, высказанное в статье журнала «Октомбрие» N 3 за 1951 г. Используя журнал как общественную трибуну, В. Г. Галиц выступает против народного языка, его форм и выражений.
Перестройка молдавского языкознания в свете учения товарища Сталина по сути дела только начата. Но один Институт истории, языка и литературы не в состоянии коренным образом изменить существующее положение в молдавском языкознании. Решительно перестроиться следует и другим нашим научно-исследовательским учреждениям, вузам, издательствам, авторам учебников, переводчикам, работникам газет и журналов, писателям.
В упомянутой выше статье журнала «Большевик» «Некоторые вопросы развития младописьменных языков народов СССР» правильно указано, что последователи Марра внесли путаницу в письменность некоторых народов СССР и что эту путаницу следует устранить. Однако следует помнить, что всякое изменение в письменности должно быть практически целесообразно. «Для этого, - утверждают авторы статьи тт. Мордвинов и Санжеев, - орфографию необходимо стремиться привести в соответствие с нормами произношения каждого языка, чтобы письменность была доступна народу, удобна для создания произведений литературы и искусства». Эта установка полностью относится и к молдавскому языку.
Еще II съезд КП(б) Молдавии отметил, что в «области языка... нашими неотложными задачами являются: дальнейшее совершенствование орфографии, обогащение литературного языка, очищение его от всяких чуждых ему буржуазных наслоений и влияний, разработка диалектологии и истории молдавского языка...» Вопросам языка уделил большое внимание и III съезд КП(б) Молдавии.
Руководствуясь этими указаниями, институт неоднократно выступал с предложением совершенствовать нашу орфографию. Но эти вопросы ставятся нами не с целью реформы письменности, не для того, чтобы сегодня же, одним махом, решить их. Необходимо улучшить, усовершенствовать нашу письменность, чтобы она, как орудие борьбы и развития, была удобной для общения людей. Нужна еще большая, кропотливая научно-исследовательская работа в области письменности прошлого, над языком наших классиков и современных писателей, над языком наших газет, переводов, научной литературы. Нужны серьезные исследования в области народно-разговорного языка. Мы нуждаемся в серьезной помощи общественности республики, а также ученых всей нашей страны для того, чтобы приняться за уточнение некоторых сторон орфографии молдавского языка.
Сотрудники института, руководствуясь в своей повседневной работе учением товарища Сталина о языке, приложат все усилия для того, чтобы справиться с возложенными ни них задачами в области развития и совершенствования орфографических и литературных норм молдавского языка.

И. ЧЕБАН,
директор Института истории, языка и литературы
Молдавского филиала Академии наук СССР.