|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ultimele modificări |
 Căutare |
 Contact |
� 2007-2013 familia Lupan
| ~1987 |  |
|
| Dialog-interviu despre George Meniuc (se menţionează substituirea numelui lui George Meniuc, autorul prefeţei la Antologia poeziei moldoveneşti) |
||
originalul:
(415KB)
|
Autor : Lupan Andrei - scriitor, preşedinte al Uniunii Scriitorilor din Moldova(1946-1955; 1958-1961) |
|
КОРР.: Андрей Павлович, а как вы к стихам его относитесь? Они мне кажутся сложными... ЛУПАН: Сложные, но полные очарования. ...Он иногда сумасбродный, иногда даже не знаешь, где блуждает, но знаешь, что там есть тайна, нерасшифрованная, там есть тайна, и очень призывает, очень тянет тебя, чтобы не то, чтобы ты приближался к ней, а сделать так, чтобы это стало достоянием других... Чтобы как-нибудь приближались к этой тайне, которую пока только один художник, один поэт прощупал. Я даже об этом хотел сказать. У Толстого есть выражение о Молдавии, что эта земля создана из грусти и очарования... Вот взять всю молдавскую литературу, ни у кого нет такого - так верно, так правдиво: что это соткано из грусти и очарования, как у Менюка. Ну, у него есть и задорные, есть и сумасбродные, но все, все заполнено вот этим неразгаданностью, там открытия, там есть красота, которую надо открыть и дать людям. Вот это. Сейчас и найду... /шелест страниц/ Вот - и "Жемчужина", и "Песня"гончара" и "Самариск(?)". Он окунулся в источники искусства, памятники искусства. Он связался с Ван Гогом и Гогеном, так в его книгах нет-нет и вдруг обязательно возвращается к Гогену... А в последние годы он написал пьесу - прекрасная пьеса! "Подсолнухи", вы знаете эту картину Ван Гога, которая очень открыла его, его внутренний мир и болезнь его, и вот он написал эту пьесу. Ну, наши или боятся или не хотят. Ведь другая пьеса у него, "Раца ши рацуштиле" - тоже очень задорная, очень полная пьеса, с такой игрой художественной и глубоким смыслом - тоже ни один театр... Вот смотрите "Райгардае" , посвященное Чюрленису... КОРР: Андрей Павлович, мне всегда он казался каким-то книжным... ЛУПАН: Вот в том-то и беда... Не книжный, нет, у него все идет от источника-книги, источника-прочитанного. Но книжного у него нет, книжного - нет. Это так осмысленно у него, так естественно, переплавлено, понимаете, со своей природой, что любую экстравагантность, даже любую - кум спуне пе молдовенеште - цикнялэ -видишь, что это достоверность, это художественная достоверность. Понимаете. И в этом его специфика. Я уверен, когда время отсеет все, из молдавской литературы, из молдавской поэзии, среди всего, что останется будет Менюк. Потому что это воплощение художественной природы человека, глубины истоков человека и человеческого сознания. Именно художественное осознание мира. Это у него было - его первичная природа, не книжность... Хотя я же говорю, вот он с Ван Гогом, с Гогеном, с Чюрленисом, с Еминеску, с Пушкиным - он с этим ходил по литературе, но все у него - плоть, настоящая плоть от переживания очень тонкого, очень красивого человека. Хочу вам показать вот это. /шелест страниц/. Это антология молдавской поэзии, вышла в Москве в 1960 году. И вот здесь предисловие /шелест страниц/ для всесоюзного читателя. Я связался с Менюком, тогда, по существу, мы и отвечали. Готовилась декада молдавской литературы и искусства в Москве, и из книг, которые издавались, главная, конечно, была вот эта антология, чтобы познакомить русского читателя и всесоюзного с нашей поезией. Я настаивал чтобы Менюк написал предисловие. И он написал вот это предисловие. А было время, тогда, очень бурное, даже черное. Здесь кипели страсти вот такие, так разносили тогда Менюка, просто было преследование дикое, и вот мы не могли печатать эту антологию с его предисловием. А это контролировалось, смотрели - все-таки готовится декада, и пока я понял в чем дело у не хотели, да не сказали прямо не хотели, из-за этой вещи. И тогда я договорился с Менюком, сказал: "Вот что, Менюк, не пойдет. Смени твою подпись." "А как, - говорит , - я писал, и тут?"- Вот, такую жертву сделай." Сними твою подпись. Вот мы ставим какую подпись: "Редколлегия". Но это все-его написанное. И когда обсуждали молдавскую поэзию в Союзе писателей, Тихонов, Сурков, Михалков, Каверин, Щипачев, обсуждали нашу поэзию. Так вышел Ираклий Андронников: "Товарищи! Я вам хочу читать поэзию. "Чтобы вы видели, что такое молдавская поэзия". Я открываю первую страницу этой книги". И он стал читать это предисловие Менюка. И все сидели, слушайте, и так нас обняла душа людей - слушали, как написано это произведение... А оно вышло без его подписи. Я хочу как-нибудь заявить, публично, что это его труд, понимаете, его произведение... И вышло вот без его подписи, анонимно, потому что ситуация была такой... Вот такой он был поэт... И этим он очень ценен, и для меня, и для всех кто его знал. И я уверен, кто бы ни читал бы его стихи, его прозу, его драматургию вот это-очарование, вот чувство грусти и очарование земли и этого края будет бить источником... КОРР.: Андрей Павлович , а может быть, вы немножко прочтете вот так, как вы хотели, чтобы звучала "Скрипка", хорошо Андрей Павлович? Так, как вы чувствуете, как вам звучит? ЛУПАН: Я попробую почитать... /Читает отрывок из "Скрипки моего друга..."/ Даже говорить не могу, понимаете... А самое грустное - ничего не забыто: ничего не забыто - и после этого пошла имитация, и это исчезло, а это должно быть первой хрестоматией читающего человека у нас, вот эта красота... У него очень причудливо связываются - жизнь, мысли, поэзия, и тот напев глубокий напев души, который вроде только-только и рождается... Но все идет от жизни. Этим и прочитанные им книги, как-то связываются какими-то особыми корнями с самой жизнью. Еще подростком он добывает поэзию из серой обыденности старой кишиневской окраины. Но поиск начинается не от камней действительности, а с трудных, тревожных раздумий... Перевооруженный еще жизненным опытом, но переполненный образами поэзии и народного творчества, мыслями многих философов, которых он в те годы читал запоем, начинающий поэт Менюк стал искать смысл бытия. Столкновение юношеской романтики с вязкой будничностью существования делает раннюю поэзию Менюка неповторимой и стоящей особняком. И хотя на его доле нередко выпадали синяки и гримасы судьбы, он встречает их не проклятьем или отчаянием, как большинство тогдашних молодых поэтов, а с каким-то недоумевающим стоическим любопытством. Первая его книга пытается раскрыть напряженную космогонию современного человека. Но своими сильнейшими страницами она была обращена к земным проблемам, к выяснению взаимоотношений разума и судеб человеческих. Позже поэт сам пишет об этом: Я детскими стихами иногда описывал недетские печали. В душе поэта накапливались грубые проклятые вопросы, главные из которых высказал в стихотворении "Третий класс". В вагоне, до отказа набитом обездоленными и искалеченными судьбой людьми, вдруг возникает тревога: куда мчится поезд, что его ждет впереди? Но где ответ: И повсюду растет тишина, как тревога, И дорога ее беспредельно большая слышна. Смутная непроясненность, кажется вот-вот осветится окончательно оформившейся мыслью поэта. Так и случилось. Поэзия своими путями привела Менюка к открытию не призрачной, а подлинной, хотя и очень суровой действительности. Определилось русло исканий: поэт остался верным идеалам борцов той старой рабочей окраины, где он родился и где его отец, рабочий, впервые объяснил ему, что такое "коммунист"... В 1939 году Менюк вступает в ряд подпольной организации коммунистической молодежи. С тех пор вышли многие книги поэта. Его поэзия воспевает советскую родину, людей, красоту родной республики, борьбу и героизм советского народа. Менюк - один из любимых писателей Молдавии, это потому, что каждая его книга проникнута неувядаемым чувством свежести и обновления, пытливым и искренним талантом. Народная жизнь у него показана как бы в виде причудливого узора молдавского края, где символы и цвета сплетены в неповторимом орнаменте. Характерная черта творчества зрелого Менюка - это спокойная, мягкая грусть и застенчивая авторская ирония, которая как бы прикрывает его тревоги, потери и удачи. Таковы его последние книги. Стихи, баллады и сонеты, лирические строфы, поэмы, его избранные, и его последние книги стихов. Близость к народному творчеству, которое он много и тщательно собирал в молодости, привела его к широкому использованию жанра сказки и баллады. Самое ценное в этих произведениях, пожалуй, не сюжет, не фабулa, а неизменное присутствие самого автора, его доброе и лукавое изображение сказочного мира, то забавное, то грустное. Менюк перевел на молдавский язык многие произведения русской литературы. Два раза он перевел "Слово о полку Игореве", и по существу, создал два варианта перевода, на таком же уровне выражения художественной, очень добротной архаики. Мне кажется, что эти два перевода должны стоять всегда рядом, потому что это действительно прекрасные свершения художественного перевода... Перевел "Медный всадник", "Песню о купце Калашникове", "Ревизор" Гоголя и многие, многие другие... Перевел прекрасно русские баллады, русские былины, тоже просто на прекрасном золотом слове русской архаики... Менюк смело вторгся во все жанры литературы. Поэтому, говоря о его поэтическом творчестве, нельзя не упомянуть о его прозе. Все прозаические произведения весьма своеобразны уже потому, что их нельзя отделить от его поэтических книг. С детства жадный и пытливый Менюк перенес в свою прозу и встречи с книгами, и вслед за своими любимыми авторами углубляется в тайны и в законы искусства. Большинство своих статей он называет эссе. Это определение достаточно условно передает тот вид беллетристики, который в Молдавии остается индивидуальным жанром поэта Менюка. Обычные его статьи - это свободный разговор о жизнетрепешущем, в понятие которого входит и хроника дня, и новые произведения, и образы встреченных людей, и книги, картины, мысли и дела больших художников. Творения мастеров не популяризируются им, не комментируются, но вводятся непосредственно в самую жизнь как явные и беспокойные ее участники. Среди книг этого жанра выделяются "Разрыв-трава", "Добрый спутник-поэзия",. В последние годы писатель все чаще обращается к прозе, пишет рассказы, новеллы, издал большую повесть, и все же читатели видят в этом продолжение того, с чего он начинал свой путь - путь поэтического открытия мира. В 1986 году он за рассказы "Калоян", "Званный обед", "Последний вагон" получил первую премию журнала "Дружбы народов". Он получил потом Государственную премию Молдавской республики, по существу, это признание новой грани его поэтического таланта. Жизнь человека-труженика расскрывается в этой прозе как бы освященная внутренней песней и веселой, мудрой, лукавой красотой. Художник глядит в глаза любой сложности, но никогда не отрывается от источника своей поэзии. Он верен себе и той изначальной связи с жизнью земляков, которая никогда не обрывается за порогом родного дома. Ему выпала завидная доля быть узнанным и признанным по каждой написанной им страничке. Одну из его книг стихов он открывает следующими словами: "Не забывай меня, осень! Из звучания медных труб, из полетов бумажных змеев в небе, из колыбельных песен, из суровых слов отца, сказанных им после тяжелого трудового дня, из зова фабричных гудков, из крика журавлей на просторах моего бессарабского неба я собрал много сверкающих красок и сегодня держу их в ладони. Словно живые светильники моей юности." Последние произведения поэта Менюка убеждают, что он до конца не потерял ничего из доброго наследия юности, но приобрел всю жизнь. Всем, что он написал, и оставил для нас, он остается поэтом среди людей и поэтом среди всех поэтов нашей республики. Я уверен, что вот пройдут поколения читателей, будут искать многое в нашей жизни сегодняшней, будут открывать книги наши, и найдут верный образ Молдовы, лучших людей Молдовы, найдут их такими, какими их оставил Менюк в своих произведениях. Он останется очень верным свидетелем, поэтом, певцом и мыслителем нашего времени, нашей жизни, нашей Молдовы. |
See also:
| - | Repertoriu -> Biografii, cărţi... -> Note biografice -> Meniuc George (scriitor) |